Его купила девушка на птичке. Щенок был счастлив и хотел лизнуть. Его продавший скупщик по привычке Взяв деньги, постарался улизнуть. Она была в восторге, улыбалась. Он быстро рос весёлым, не больным. Но с ним она совсем не занималась. Он вырос бестолковым и шальным. Был баловнем, повесой, шалопаем, Он всех любил и не имел врагов. Встречал и провожал хозяйку лаем, И терпеливо ждал её шагов. Хозяйке нравилось, когда они гуляли, Что замечают все теперь её. А если к ней когда-то приставали Пес смело заступался за неё. Ему дрессуры трудно доставались. Он всех любил. И всех хотел лизнуть. От всех команд, которые давались, Всегда старался тихо улизнуть. Тогда хозяйка в клуб вступить решила, Чтоб на вопросы все найти ответ. На выставку пойти с ним поспешила. Ведь он красавец – в этом спору нет. На выставке он в ринге шел последним. Он рад был всем и поводок тянул. Судья сказал, оценку дав соседним, Что до стандарта он не дотянул. Там всем подарки разные дарили, И с ринга не ушел никто пустой. Его же с ринга просто удалили. Сказали, непородный он, простой. Сказали, что ходить он не умеет. Что хэндлер из хозяйки – никакой. И что судья понятий не имеет Представлен пес породы был какой. Она его от злости отхлестала, А он, чудак, понять никак не мог За что его любить та перестала, И угодить хотел, как только мог. Сначала его думала продать. Потом хорошие искала руки. Потом решила хоть куда отдать - Кому угодно, лишь бы на поруки. Опять попал он к скупщикам на птичке... Пес всех любил. И всех хотел лизнуть. Смахнув слезу рукою по привычке Хозяйка поспешила улизнуть... Пес вырывался и истошно выл. Был бит жестоко и неоднократно. Но всё равно хозяйку не забыл. Скулил и выл... И звал её обратно. А скупщик с ним жестоко обращался И дал понять: собачья жизнь - не рай... Но через пару дней с ним распрощался, Продав кому-то охранять сарай. Пес всех любил и охранять не мог... Он только выл с тоски на всю округу. Терпел хозяин новый сколько мог, Потом отвел к ветеринару другу... Над псом склонился со шприцом детина, Чтобы закончить пса короткий путь. И равнодушно дозу дитилина Вколол собаке, предложив уснуть. А пес лизал протянутые руки, Как будто он людей благодарил За избавление его от муки, Жить без хозяйки, что боготворил... Надеюсь, всем ответ держать придется. За то, что каждый в жизни натворил. И нам когда-то встретить доведется Тех, кто при жизни нас боготворил. Ответ держать за тех, кого учили, За тех, кого разводим, продаём. За тех, кого когда-то приручили. За тех, кого мы часто предаём... Друзей не выбирают ради моды. Ведь красота душевная без лиц. И верность не зависит от породы. А преданность собачья без границ...
Крепчал мороз, шел поиск третьи сутки. Из силы выбивался крупный пес, Свело от голода продрогшие желудки, А впереди стеной навис откос. Ловили зека, шедшего из зоны. Убил охранника, унес с собой АКа. Переступив запреты и законы, Не захотел на зоне ждать «звонка». Он шел в тайгу, как заяц делал сметки, Его не трогала таежная краса, Но след погони, безнадежно четкий, Стал карточкой визитной злого пса. Пес к цели шел, как лось, неудержимо, Чудной в лучах предутренней зари. И падали в сугробы недвижно, Сдаваясь, молодые сыскари. Лишь проводник, устало отдуваясь, И чувствуя под сердцем холодок, Держался рядом, чудом умудряясь Не дернуть лишний раз за поводок. Тревожно грохнул выстрел над распадком, На шею пса посыпалась кора. Рванулся он, а на откосе гладком Искристым льдом оскалилась гора. Но отстегнулась дужка карабина, Пес на захват пошел издалека. Хозяин видел, как стрелял детина, И кобуру царапала рука. Что говорить, стрелок он был неважный. Рванул ПМ, расслабился слегка, Ведь там, на круче скользкой, пес отважный Под выстрелом пытался взять зека. Вскочившие при выстрелах солдаты Рывками стали двигаться вперед, Залаяли привычно автоматы, Пса прикрывал обстрелянный народ. И уступая смелости собачьей, Волной по телу зека плыл озноб. В который раз столкнулся пес с удачей, Без промедленья смерть штурмуя в лоб. Пес добежал, в прыжке победном взвился, С рычаньем дотянулся до лица, И в тот же миг подкошенный свалился, Поймав затылком девять грамм свинца. Беглец не смог укрыться от расплаты, И нес посмертно груз очередей. Животный страх без доблести и славы Жестокость вызывает у людей. А проводник, пиная труп ногами, В порыве злости кликал чью-то мать, Пытаясь почему-то сапогами Запавшую собаку боль унять. Потом сидел один, как отрешенный, Готовый верить в ад и в чудеса, И в снег, собачьей кровью обагренный, Роняя слезы, тихо гладил пса. Уж он-то знал, что не забудет точно, Как дрогнула на миг его рука И в пса послала пулю не нарочно, Тугой курок спустив в момент прыжка. Буран все понял, и, смежая веки, Последний раз вздымая бок вздохнул, И, оставляя этот мир на веки, Простив за все, хозяина лизнул. Полны коварства люди-человеки, Собак своих они несчастно бьют, А после смерти — слез роняют реки, И орденов за верность не дают.
Единственным совершенно бескорыстным другом человека в этом корыстном мире, другом, который никогда не покинет его, который никогда не бывает неблагодарным и не предаст его, является собака. собака останется рядом с человеком в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии. Она будет спать на холодной земле, где дуют зимние ветры и яростно метет снег, только бы быть рядом с хозяином. Собака будет целовать ему руку, даже если эта рука не может дать ей еды; она будет зализывать раны и царапины - результат столкновений с жестокостью окружающего мира. Собака охраняет сон своего нищего хозяина так же ревностно, как если бы он был принцем. Когда уйдут все остальные друзья, этот останется. Когда все богатства улетучатся и все разваливается на куски, собака так же постоянна в своей любви, как солнце, шествующее по небу.
К сожалению, точно не помню кто автор, но по моему Евгений Фейерабенд.
ЖУЛЬБАР
Слушал пес азартный шум базара, Шебуршение троек и рублей. Взгляд тосклив: - Хозяин, пожалей!.. - А хозяин продавал Жульбара. Гомонил сочувственно народ, Городские знали: пес уйдет! Но покупал приезжий из района... Грузовик пластался над гудроном, Наплывали новые места. Встречный вихрь хлестал через борта, Бил по морде, высекая слезы, С лету шерсть трепал и приминал. Пес держался, не меняя позы, Нюхал ветер - путь запоминал.
В сто колес стучала электричка, Плыл паром и пенилась волна. Двор. Забор - тесовая стена. Непривычно все. И даже кличка Для чего-то новая дана. Только пел хозяин здешний даром, Дескать, вот твой дом и твой причал. Пес молчал, считал себя Жульбаром, Сахарных костей не замечал. Это днем - тоска. А ночью - любо. Тишина. Никто не приставал. Грыз железо, стачивая зубы, Не жалея шеи провод рвал. И в счастливый миг, расправясь с цепью, Птицею летел через забор. Улицею мчался, росной степью, Темным бором дул во весь опор. С ходу продирался в дикой чаще Сквозь шиповник жесткий, будто жесть. Верил: у него хозяин есть, Первый, неподдельно настоящий. Реки вплавь одолевал и вброд, Добирался до родных ворот. И на лапах, пышущих огнем, Прыгал у завалины желанной, Лаем заливался под окном... Выходил хозяин, крякал странно И качал похмельной головой: - Возвратился - стало быть, живой! Продавать тебя покеда рано. Отдыхай, Жульбарка, а потом... Пес визжал, зализывая раны, Улыбался и махал хвостом...
И опять кишела толчея. Пес сидел, оскалившись от муки. Поводок скользил в чужие руки, Гибкий и противный, как змея. И хозяин вновь в толпе скрывался, Не понять собаке - почему. Ехал пес, Железо грыз, Срывался. И опять бежал. Бежал к нему...
"На самом краю небосклона есть место, называемое Мостом Радуги. Когда животное умирает, особенно если оно было очень любимо кем-то в этой жизни, оно попадает на Мост Радуги. Там бескрайние луга и холмы, по которым наши друзья могут бегать и играть все вместе. Там изобилие пищи, воды и солнечного света, и там нашим любимцам тепло и комфортно.
В этом краю все больные и старые животные превращаются в молодых и полных энергии; имевшие травмы и увечья снова становятся здоровыми и сильными. Время для них летит незаметно, если только мы вспоминаем о них в своих мечтах и снах.
Животные там счастливы и довольны всем кроме одного - каждый из них ушел раньше и оставил в этой жизни кого-то очень дорогого ему. На Мосту Радуги животные бегают и беззаботно играют все вместе, но приходит день, когда кто-то из них неожиданно останавливается и смотрит вдаль. Его глаза загораются огнем, а тело начинает дрожать от нетерпения. Вдруг он покидает своих собратьев, летит над изумрудно-зеленой травой, и ноги несут его все быстрее и быстрее.
Он заметил вас и когда вы и ваш любимец наконец встретитесь, то крепко-крепко обниметесь, счастливые от того, что соединились и больше никогда не расстанетесь.
Он будет, одурев от счастья, лизать ваше лицо, ваша рука снова будет любовно ласкать его голову, и вы еще раз взглянете в преданные глаза своего любимца, так надолго покинувшего вашу жизнь, но никогда не покидавшего вашего сердца.
ЯШКА Учебно-егерский пункт в Мытищах, В еловой роще, не виден глазу. И все же долго его не ищут. Едва лишь спросишь - покажут сразу.
Еще бы! Ведь там не тихие пташки, Тут место веселое, даже слишком. Здесь травят собак на косматого мишку И на лису - глазастого Яшку.
Их кормят и держат отнюдь не зря, На них тренируют охотничьих псов, Они, как здесь острят егеря,- "Учебные шкуры" для их зубов!
Ночь для Яшки всего дороже: В сарае тихо, покой и жизнь... Он может вздремнуть, подкрепиться может, Он знает, что ночью не потревожат, А солнце встанет - тогда держись!
Егерь лапищей Яшку сгребет И вынесет на заре из сарая, Туда, где толпа возбужденно ждет И рвутся собаки, визжа и лая.
Брошенный в нору, Яшка сжимается. Слыша, как рядом, у двух ракит, Лайки, рыча, на медведя кидаются, А он, сопя, от них отбивается И только цепью своей гремит.
И все же, все же ему, косолапому, Полегче. Ведь - силища... Отмахнется... Яшка в глину уперся лапами И весь подобрался: сейчас начнется.
И впрямь: уж галдят, окружая нору, Мужчины и дамы в плащах и шляпах, Дети при мамах, дети при папах, А с ними, лисий учуя запах, Фоксы и таксы - рычащей сворой.
Лихие "охотники" и "охотницы", Ружья-то в руках не державшие даже, О песьем дипломе сейчас заботятся, Орут и азартно зонтами машут.
Интеллигентные вроде люди! Ну где же облик ваш человечий? - Поставят "четверку",- слышатся речи, Если пес лису покалечит. - А если задушит, "пятерка" будет!
Двадцать собак и хозяев двадцать Рвутся в азарте и дышат тяжко. И все они, все они - двадцать и двадцать - На одного небольшого Яшку!
Собаки? Собаки не виноваты! Здесь люди... А впрочем, какие люди?! И Яшка стоит, как стоят солдаты, Он знает: пощады не жди. Не будет!
Одна за другой вползают собаки, Одна за другой, одна за другой... И Яшка катается с ними в драке, Израненный, вновь встречает атаки И бьется отчаянно, как герой!
А сверху, через стеклянную крышу,- Десятки пылающих лиц и глаз, Как в Древнем Риме, страстями дышат: - Грызи, Меркурий! Смелее! Фас!
Ну, кажется, все... Доконали вроде!.. И тут звенящий мальчиший крик: - Не смейте! Хватит! Назад, уроды!- И хохот: - Видать, сробел ученик!
Егерь Яшкину шею потрогал, Смыл кровь...- Вроде дышит еще - молодец! Предшественник твой протянул немного. Ты дольше послужишь. Живуч, стервец!
День помутневший в овраг сползает. Небо зажглось светляками ночными, Они надо всеми равно сияют, Над добрыми душами и над злыми...
Лишь, может, чуть ласковей смотрят туда, Где в старом сарае, при егерском доме, Маленький Яшка спит на соломе, Весь в шрамах от носа и до хвоста.
Ночь для Яшки всего дороже: Он может двигаться, есть, дремать, Он знает, что ночью не потревожат, А утро придет, не прийти не может, Но лучше про утро не вспоминать!
Все будет снова - и лай и топот, И деться некуда - стой! Дерись! Пока однажды под свист и гогот Не оборвется Яшкина жизнь.
Сейчас он дремлет, глуша тоску... Он - зверь. А звери не просят пощады... Я знаю: браниться нельзя, не надо, Но тут, хоть режьте меня, не могу!
И тем, кто забыл гуманность людей, Кричу я, исполненный острой горечи: - Довольно калечить души детей! Не смейте мучить животных, сволочи!
Кошка сделана из меха, из желаний и загадки. Кошка – это не собака, у неё свои повадки. Кошка чьей-то быть не может. Ценит ласку и заботу. Очень тяжко приходилось ей без дома в непогоду. Кошку выдумали люди, чтобы, приходя с работы, Гладить, сидя на диване, забывая про заботы. Кошка в дом приходит ночью, через форточку на первом. Она знает много окон, только быть умеет верной. Кошка – дело настроенья, подойдёт, когда захочет Если и одарит взглядом, тоже как-то между прочим. Кошке хочется на крышу, чтоб влюбляться под луною. Помни, кошке не заменишь волю только лишь собою. Кошка в темноте всё видит ярко-жёлтыми глазами. Мягкие у кошки лапки, только, правда, с коготками. Кошка странное созданье, с ней так сложно, не до смеха. Мне нужна такая кошка! Кошка сделана из меха…
Кто-то до меня, сказал, когда то, Что, в ответе мы за меньшого брата! За того, кого приручили, И себя любить научили! Почему тогда, мне не ясно, Бродят где то псы, безучастно! Брошенные, кем то, за что то, По чужим дворам, переходам….
Без тепла порой, и без пищи, Их никто не ждёт и не ищет! Некогда желанных и милых, Рождённых, и в домах, и в квартирах, Купленных, и взятых по случаю, Чтобы, было просто – не скучно! Эйфория вдруг - пролетела, Наигрались, ВСЁ – надоело…..
В голове банальный вопрос: Чьим-то изначально был пёс?! Ни сердцем, ни умом, не понять, Как же можно бросить, предать?!!! Кто-то до меня, сказал, когда то, Что, в ответе мы за меньшого брата! Прежде чем других приручать, ЧЕЛОВЕКОМ надо бы стать!!!